Степанова Т.Г. - к.т.н.,

зам. директора ФГБНУ ЦНТИ "Мелиоводинформ"

В судьбе этого человека, как в капле воды, отразилась история Советского Союза. Сталинская программа преобразования природы, великие стройки 40-50х годов, подъем и развитие мелиорации в СССР – все это связано с именем президента «Сети водохозяйственных организаций стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии» (ВЕКЦА), Полада Аджиевича Полад-заде.

Полад-заде Полад Аджиевич

Заслуженный инженер РФ, академик российской инженерной академии, инженер-гидротехник. Окончил московский институт инженеров водного хозяйства (1955г.). с 1955г. работал на строительстве гидромелиоративных сооружений, сначала в должности мастера. в 1956г. стал главным инженером ГУ «Кураараксводстрой» (Азербайджанская ССР). С 1974 – 1-й заместитель министра мелиорации и водного хозяйства СССР. В 1989-1991 – исполняющий обязанности министра водохозяйственного строительства СССР. С1992 генеральный директор ОАО «Водстрой», а с 2005 – председатель совета директоров.

Сейчас вряд ли кому-то придет в голову ассоциировать стройку с романтикой и стремиться работать на самых сложных строительных объектах. Энтузиазм послевоенного периода, когда на развитие сельского хозяйства выделялись огромные средства, давно прошел. Но оправдывали ли цели вложенные средства? Сравним ли масштаб мелиоративных мероприятий 1960-80 годов с 2000 годами?

Об этом и многом другом мы поговорили с Поладом Аджиевичем Полад-заде.

Чем был обусловлен ваш выбор профессии?

 Мне кажется, дело в том, что в период с конца 40-х и начала 50-х годов XX века в стране был очень мощный подъем гидротехнических строек. Были великие стройки коммунизма, был большой энтузиазм, была романтика строек. Тогда же началось строительство крупнейших в мире гидроэлектростанций, Каракумского канала, на Украине строились крупные ирригационные сооружения. Романтика таких строек и подтолкнула меня, тогда еще мальчишку, поступить в Московский институт инженеров водного хозяйства.

Великие стройки коммунизма носили, прежде всего, практический или, скорее, идеологический характер?

Без водоустройства жизнь невозможна. Весь мир строит гидросооружения и орошает земли. Даже в дореволюционной России занимались этим вопросом. До Второй мировой войны был построен Беломоро-Балтийский канал и канал Москва-Волга. Всерьез за водоустройство взялись уже после войны. На правительственном уровне был принят целый ряд крупных решений. Сейчас смеются над такими вещами, но «Сталинский план преобразования природы» существовал и он не был просто идеологической вещью. Собирались строить крупные каналы для орошения земель, плотины, чтобы повысить эффективность использования водных ресурсов, лесополосы для защиты сельхозугодий. Программа была очень серьезная, и над ее выполнением работала вся страна.

Что послужило толчком для столь мощного развития мелиорации в стране?

Cтрану потрясли засухи, а сельское хозяйство в тот период было недостаточно подготовлено к погодным катаклизмам. По сути дела все понимали, что с подобным вещами надо бороться. Война закончилась, началась мирная жизнь, нужно было двигать экономику. Мелиорацию стали развивать очень серьезно, было создано Министерство мелиорации СССР. В мае 1966 года провели специальный пленум партии по вопросам мелиорации, на котором была принята 10-летняя программа развития мелиорации. Ее осуществляло Министерство мелиорации СССР. Должен сказать, это была одна из программ, которую выполнили от А до Я. Резко выросла площадь орошаемых земель в стране, начались работы в переувлажненной Нечерноземной зоне РФ. В основном, программа осуществлялась в Краснодарском крае, Астраханской области, Дагестане, Каракалпакии, Казахстане, Приморском крае.

Окупались ли затраты, которые шли на ирригацию, урожаем?

Безусловно окупались. Могу сказать, что в 80е годы весь прирост продукции земледелия в стране был получен с мелиорируемых земель. По программе, которая была принята в 1966 году, центр тяжести ирригационных работ был перенесен в Европейскую часть России, когда как раньше основной массив этих работ приходился на Среднюю Азию, Закавказье. Большими темпами шли работы в Поволжье, зоне, которая больше всего страдает от засухи. Если говорить о Саратове, Волгограде, Самаре – тут из каждых пяти лет три года засушливых обязательно. В очень короткие сроки ирригация в Саратове почти с нуля была доведена до 500 000 га. Покончили с бескормицей для скота, проблемами кормопроизводства.

У программы мелиорации были явные противники?

Это вопрос не совсем известный в стране. В 80е годы в Советском Союзе действительно было протестное движение против программы территориального перераспределения стоков, то есть против проектов переброски части стока рек. В 1986 году было принято решение ЦК КПСС о прекращении работ, над которыми мы трудились много лет. Проектирование было остановлено. К этому времени в стране сложился своеобразный штаб, группа людей, в основном, из творческой интеллигенции , которая боролась против строительства каналов и других проектов, но цель была – противодействие системе.

Какие идеи они перед собой ставили?

Они сами не понимали, чего хотят. Ведь интеллигенция так устроена. Они не знали, до какой степени нужно было идти. «Острие» их противодействия было направлено на Минводхоз СССР и, в частности, на меня. Меня каждый день полоскали на радио, по телевидению, в прессе. После того, как прекратились работы по переброске, группа противоборствующих сосредоточилась на мелиорации вообще. В отношении переброски стока рек они практически победили, потому что Горбачев пошел на попятную, похоронив проекты, которые сам активно поддерживал. В отношении мелиорации их голоса не были услышаны. Выделялись те же средства, проводилась работа, и до 1991 года все шло как надо. Когда распался Союз, не только мелиорация кончилась, вся промышленность была разрушена.

Технологии и механизмы в период, так скажем, расцвета мелиорации и водного хозяйства СССР могли составить конкуренцию западным?

Не думаю, что нужно вести разговор о конкуренции. Появляющаяся информация и коммуникации не позволяют кому-то сильно выйти вперед. В этом вопросе мы, конечно же, очень много взяли из-за рубежа. Закупали не технику, а лицензии на производство, чем сильно отличались от нефтедобывающих и горнодобывающих структур. Очень крепко нам помогли Программа развития мелиорации велась по целевым направлениям. Было направление по производству риса. Если в 1966 г. страна получала порядка 400 000 тонн риса, и весь рис оставался там, где его выращивали – в Узбекистане, Казахстане, – то программа позволила довести урожай до 2 500 000 тонн. Оборонные предприятия, прежде всего Министерство судостроительной промышленности. Наши дождевальные машины «Фрегат» были ничем не хуже зарубежных аналогов. Мы очень серьезно занимались автоматизацией мелиоративных систем – обустроили все наши объекты водомерными устройствами, чтобы контролировать расход воды. Производили специальную строительную технику для дренажных работ, капельного орошения. Построили в Симферополе завод, правда, на импортном оборудовании, который позволял осваивать 15 000 га капельного орошения в год.

Постройка какого гидросооружения в СССР в 60-70 годы наделала больше всего шуму в мире?

В Средней Азии была, так называемая, «Голодная степь». На поверхности соленые воды, колючки, пустыня и больше ничего. За короткий срок была построена система, которая давала самый северный в мире хлопок, самой высокой в мире урожайности. Были построены дороги, поселки, аэродромы, линии электропередач, детские учреждения, больницы. Этот опыт в мире вызывал бурю восторга. Приезжали делегации, люди увидели, что буквально в пустыне создано чудо. Совершенно уникальное сооружение было построено на Украине. Северо-Крымский канал – очередное чудо света. Крым знают все по курортам: Ялта, Гурзуф, Мисхор. Но Крым с севера к середине Крымского полуострова – это пустыня, где ничего не росло. «Пришел» канал, и сегодня это – цветущий край. Взять хотя бы систему Большого Ставропольского канала. Север Ставропольского края – это безводная пустыня. Без орошения там нечего делать. Большой Ставропольский канал оросил огромную территорию, и до сих пор в тех местах довольно высокие урожаи.

Существовали какие-то нормативы на забор воды из рек?

Расчеты обязательно делались. Сейчас водозабор резко сократился. Но раньше по каждой реке был водохозяйственный баланс и на первом месте всегда были экологические вопросы. В Европе не так давно ввели термин интегрированного использования водоресурсов, а мы еще в те времена взялись за комплексное использование водных ресурсов на основе бассейнового принципа управления. Работает это следующим образом. Скажем, есть бассейн, он охватывает несколько регионов, областей, даже республик. Бассейн управляется бассейновой организацией, которая решает все вопросы, связанные с вододелением, с возможностью забора воды. Конечно, не все работало хорошо, были недостатки и иногда на местах сидели проходимцы. Но в мире только сейчас пришли к комплексному использованию, бассейновому принципу. Чернобыльская трагедия - печальный опыт человечества. Спасение рек днепр и Припять, а также грунтовых вод, было приоритетным направлением деятельности правительственной комиссии.

Расскажите про ваше участие в спасении бассейна реки Днепр во время Чернобыльской катастрофы.

Мне позвонили ночью и сказали, что я назначен председателем комиссии по защите водных ресурсов от радиационного загрязнения, утром ждет самолет. На вопрос: «Кто в комиссии?», ответили – «Вот там и познакомитесь». Конечно, в комиссии были знакомые и очень квалифицированные люди. После всестороннего анализа обстановки решили перегородить все речушки, водотоки, ручьи, все, что с этой территории идет в Припять или Днепр. Построили порядка 140 небольших плотин, дамб. Нам помогали военные и мелиораторы Украины. Верховой откос этих плотин состоял из метрового слоя цеолита. Этот материал задерживает радиоактивные частицы. Большие опасения были в связи с тем, что грунтовые воды могли быть заражены и попасть в Припять. Мы придумали и построили такие скважины, которые в дежурном режиме следили за появлением в грунтовых водах радиоактивности. Если вода была радиоактивной, ее сразу откачивали обратно. Получилась закрытая консервная банка. Были найдены и реализованы и другие решения.

Вы руководили строительными работами за рубежом. Что это было за строительство и в каких странах?

Да, мы работали в 40 странах третьего мира за кредиты СССР. Много строили в арабских странах: Сирии, Ираке, Иордании, Ливане, Египте, Тунисе, Алжире, в Африке – в Эфиопии, Мозамбике. Очень большие работы провели на Кубе, где построили почти 130 плотин и большое количество оросительных систем. Работали в Никарагуа, во Вьетнаме, Монголии, Лаосе. Я бываю иногда в некоторых из этих стран после развала СССР и вижу, что наша советская школа еще живет и существует, они работают по нашим нормативам. Очень интересный объект построили в Ираке. Тартар – гигантская впадина, о ней говорится в Библии. По-гречески Тартар – это ад. Из этой впадины, которая заполнена водой, мы построили огромный канал с расходом воды 1100 м3/сек. и подпитали реки Евфрат и Тигр, чтобы можно было в тех местах развивать орошение. В послевоенный период экономическая роль Волги значительно усилилась, особенно после создания ряда крупных водохранилищ и гидроэлектростанций. Стройки за рубежом велись за советские деньги, на советских машинах и все инженеры и персонал были наши. Привлекались также и местные рабочие, которых мы еще и учили.

Это было безвозмездное строительство?

Нельзя сказать, что это было безвозмездное строительство. Кредиты, которые чем-то возвращались. В основном, конечно, это присутствие Советского Союза в этих странах и поддержка политического режима.

После засухи 2010 года, государство, наконец, снова обратило внимание на проблему мелиорации земель, разработав ФЦП «Развитие мелиорации сельскохозяйственных земель России на период до 2020 года»…

 Должен вас разочаровать, никакой программы нет. Я принимал личное участие в этом деле, мы разработали концепцию развития мелиорации до 2020 года и она еще не утверждена. Министр делала доклад премьеру, и он его одобрил, но документа еще нет. Единственное, что воодушевляет, премьер-министр подписал документ о том, что 50% затрат на реконструкцию и строительство внутрихозяйственной сети берет на себя государство. То есть этот документ существует, а все остальное – это разговоры. Вообще говорить о мелиорации в отрыве от сельского хозяйства нельзя. Мелиорация — это часть сельского хозяйства, которое у нас в очень тяжелом положении.

Как вы считаете, глобальные изменения климата, это миф, придуманный маркетологами или все-таки реальность?

Это не миф. Разные есть мнения, но если взять сухой остаток из всех разговоров, которые ведутся по этому поводу, то в увлажненных местах увлажнение будет еще больше, а в засушливых будут засухи. Другое дело, что это цикл, он может через сто или двести лет вернуться. Западный мир очень беспокоит ситуация с увеличением стока наших сибирских рек в Северный Ледовитый океан. То есть теплая пресная вода все в большем объеме сбрасывается в океан, в результате чего тает лед. Во-первых, это приведет к поднятию уровня воды в морях, которые омывают Западную Европу. Есть расчеты, которые говорят о том, что это может привести и к изменению направления Гольфстрима, а это грозит катастрофой для Западной Европы, и северных государств.

Год назад вы стали президентом Сети водохозяйственных организаций стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии. Как сейчас обстоят дела с орошением в Центральной Азии?

Это только информационная сеть, мы не ставим задачу вмешиваться в дела. Что касается Центральной Азии, там не мыслима жизнь без орошения. Когда развалился Союз, пять президентов проявили политическую мудрость, собрались и создали Межгосударственную водную комиссию. В этих местах вопрос распределения воды – это вопрос жизни и смерти. У меня в те советские годы большая часть если не времени, то нервов уходила на Центральную Азию, нужно было делить воду, чтобы всем досталось. Это было страшное дело. Случались и скандалы, и бессонные ночи. Доходило до высшего руководства страны, жаловались на нас Брежневу. Но правительство нас поддерживало. Большой проблемой является строительство ГЭС в верховьях бассейна. Мы всегда предусматривали ирригационный режим – летом сбрасывается вода, зимой накапливается. А у энергетиков все наоборот – зимой потребность в электроэнергии больше, и цена электроэнергии дороже, поэтому им нужно зимой сбрасывать, а летом накапливать воду. Этот конфликт интересов выходит на политический уровень.

Каковы перспективы работы бассейновой организации?

Она только начала работу, и мы действуем в информационном ключе. Тут вопрос обмена опытом, обмена информацией, никаких строек не предусматривается.

Вы много внимания уделяете проблемам загрязнения вод. С ними можно бороться?

Нужны определенные программы, бассейновые программы, программы по отдельным районам. Водопотребление довольно существенно сократилось по сравнению с тем, что было в СССР, а загрязнение вод растет. Надо иметь программу по каждому району, каждой водосборной площади и заниматься конкретно этим вопросом. Существует мнение, что нужно в 5 раз поднять штрафы за сбросы неочищенных вод. Но это не сработает, это ударит по малому и среднему бизнесу, и больше ничего. Все реки, все водные объекты страны – это федеральная прерогатива. А договор за использование и сброс вод заключается с региональным органом. Договор заключили, а плата за сброс и забор воды идет в федеральный бюджет. Региональные органы ни на что повлиять не могут, потому что по Закону за этим делом следит Росприроднадзор, кроме того Рыбнадзор и еще какой-то надзор. Все размыто. Мы в Минводхозе СССР предписанием останавливали работу даже оборонных предприятий, загрязняющих реки. И наши постановления никто не отменял. Нужно расширить полномочия Федерального агентства водных ресурсов.

Получается, что при советской власти люди менее халатно относились к природным ресурсам?

Это не халатность, была система, плохая, хорошая, в чем-то ущербная, но была система. Был порядок, и каждый знал, что можно делать, а что нельзя.

Вы всегда ратовали за переброску стока (поворот рек). Но имеет ли право человек поворачивать реки вспять?

Никто и никогда не собирался поворачивать реки. Это клише, которое наши оппоненты вы- брали очень удачно. Что такое повернуть Обь? Это 400 миллиардов кубометров воды. Нам кричали: «Преступники! Решили повернуть реку». На самом деле предлагалось построить отводной канал и 5% реки уходит на обеспечение водой безводных территорий. Сейчас китайцы затеяли грандиозную переброску из реки Янцзы на юге страны на север в бассейн реки Хуанхэ. Строится три канала, каждый по 1 300 км. Поражают воображение гидросооружения в Калифорнии. Когда-то там была пустынная территория. Американцы построили целый ряд водных систем. Например, из реки Сакраменто, на севере Калифорнии, до Лос-Анджелеса, подает воду так называемый Калифорнийский акведук. Насосами поднимают воду на 1 000 метров. Протяженность канала 800 км. И никто не говорил, что это невозможно сделать. Спорили только о том, кто будет платить –федеральный бюджет или штатный.

Очень много последнее время говорится о плате за воду. Что будет с частными и малыми фермерскими хозяйствами?

Очень сложный вопрос. Конечно, плата за воду нужна, но сказать, что ее можно завтра ввести – это полнейший абсурд. Надо дифференцировать эти вопросы. Есть заведомо нерентабельные культуры, которые нужны государству, кормовые, к примеру. Там не должно быть платы или она должна быть минимальной. Есть выгодные культуры – там можно вводить более высокую плату. Но чтобы думать об этом, надо решать вопрос об оборудовании всех сооружений водомерами. В целом, наше сельское хозяйство не в том состоянии, чтобы решать такие проблемы. Как можно не видеть очевидного? В России не используется 40 млн. га пашни, да вся Франция 40 млн. га!

Вы сравниваете нынешнюю ситуацию с ситуацией в СССР. Но если сравнить с тем, что было в 90-х – кажется, все не так уж плохо?

Конечно, сейчас значительно лучше. Но нужно решить системные вопросы. Вместо колхоза теперь акционерное предприятие. Вы получаете пай 1.5 га, а где эти 1.5. га вы не знаете – это что за чушь такая? Нужно решать такие вопросы. Параллельно надо заниматься мелиорацией, без этого на территории нашей страны ведение сельского хозяйства невозможно.

Что хорошего за последние 20 лет произошло в мелиорации и водном хозяйстве?

Не буду говорить, что еще пару засух – и все сразу проснутся и займутся мелиорацией как следует. Безусловно, оживление есть. Несколько раз из уст первых лиц прозвучало, что мы должны заняться мелиоративными мероприятиями. Подготовлена концепция, раздел в программе сельского хозяйства. Все это есть, но надо доводить до конца. На удивление сохранились кадры и здесь в центре, и на местах в областях. Водники – стойкий народ. Обязательно дождемся позитивных перемен!

Научно-практическое издание "Мелиорация: вчера, сегодня, завтра" № 2, 2011