««Зеленые» проекты и экологические аспекты сотрудничества остаются на задворках дискурса об экономических выгодах для Кыргызстана и Китая», – отмечает в своей статье, написанной специально для аналитического портала CABAR.asia, политолог Наргиза Мураталиева (Кыргызстан).

Глобальное изменение климата не обошло стороной Центральную Азию, где все чаще наблюдаются засушливые периоды и даже водные конфликты. В подобных условиях привлечение зеленых инвестиций выступает возможностью для смягчения нарастающих экологических проблем во всем регионе. Как отметил президент Кыргызстана во время 76 сессии Генассамблеи ООН «Кыргызстан к 2050 году постарается достичь углеродной нейтральности. Кыргызская экономика постепенно “зеленеет”, в строй будут вводиться все больше безуглеродных источников энергии, имея в виду в первую очередь гидроэлектростанции».

Помимо ЕС, Китай в Центральной Азии в последние годы также анонсирует «озеленение» своих инициатив и принципы зеленого финансирования. В преддверии 26й конференции по проблемам изменения климата (COP) в Глазго, вероятно, Китай объявит о дальнейших шагах по «зеленым» проектам, коррелирующим с Парижским соглашением об изменении климата.

Соседние страны, как Казахстан и Узбекистан уже активно выстраивают зеленое сотрудничество с Китаем, реализуя проекты в сфере возобновляемых источников энергии и зеленых технологий. В этом аспекте возникает вопрос о том, какое место занимает зеленая повестка в отношениях Кыргызстана с Китаем? Есть ли будущее для выстраивания «зеленого» сотрудничества между Китаем и Кыргызстаном?

Официальный дискурс «озеленения»

Поднебесная, как известно, выделяется не только своими лидирующими позициями в сфере зеленой энергетики, но и амбициозной целью достичь углеродной нейтральности к 2060 году. Пекин и ранее давал «зеленые» обещания: по Парижскому соглашению – контролировать потребление угля, сокращать промышленные выбросы и увеличивать производство возобновляемой энергии. Кроме того, Китай также активно использует «зеленую» повестку и во внешней политике: в 2017 году Пекин выпустил руководство по продвижению «зеленого Пояса и пути», и детальный план экологического сотрудничества «Пояса и пути», где отмечается цель интеграции в инициативу к 2025 году концепции экологической цивилизации и зеленого развития и создания благоприятной модели обоснованного сотрудничества в области защиты окружающей среды.

Зеленая риторика также присутствовала во время форумов «Пояса и пути» в 2017 и 2019 годах, а в апреле 2019-го была создана международная коалиция по экологическому развитию (BRIGC) инициативы «Пояс и путь», включающую в себя 120 организаций из 60 стран.

«Озеленение» «Пояса и пути» выглядит достаточно своевременным и встречает одобрение в Центральной Азии. Этот процесс может служить ответом Пекина на критику, которую он получает в свой адрес в странах-реципиентах китайских инвестиций: частые коррупционные скандалы и обвинения в использовании дипломатии «долговой ловушки» – все это не раз выводило людей в некоторых странах на антикитайские протесты, в том числе в Кыргызстане. Официальный дискурс при реализации тех или иных проектов в Кыргызстане на китайские средства сопровождается эпитетами о «беспроигрышном и взаимовыгодном сотрудничестве» с обеих сторон. При этом, если соседние Нур-Султан и Ташкент уже встроились под возможности «зеленого» финансирования Пекина, то в сотрудничестве между Кыргызстаном и Китаем достаточно сложно найти истории успеха в «зеленых» проектах с Китаем.

Гидроэнергетика и зеленая энергия

Как известно, инвестиции из Китая по-прежнему составляют основную долю в общем объеме прямых иностранных инвестиций в Кыргызстане. Основными секторами, в которые приходили китайские ПИИ за период с 2006 по 2017 год, являются геологоразведка, горнодобывающая промышленность и производство нефтепродуктов. Отрасли инвестирования Китая в Кыргызстане не изменились и в последние годы: это преимущественно производство очищенных нефтепродуктов, добыча полезных ископаемых и геологоразведка.

Китайские ПИИ в Кыргызстане по отраслям

 

Исходя из структуры китайских инвестиций в Кыргызстане, говорить о «зеленых» проектах пока не приходится. Тем не менее, Кыргызстан возлагал большие надежды на Китай в плане строительства ряда ГЭС.

В частности, в 2010 году была информация о том, что китайские научные институты на базе Института водных проблем и гидроэнергетики НАН КР финансировали изучение ледников, водных ресурсов, в том числе трансграничной реки Сары-Джаз, Ак-Сай. В дискуссии 2010 года директор института водных проблем и гидроэнергетики НАН КР Душен Маматканов отмечал, что «Сары-Джаз, Узенги-Куш, Ак-Сай составляют 75% водных ресурсов западного Синьцзяна». Если в 2008 году реализация этого проекта предлагалась российской стороне, то уже в 2013 году экс-президент КР А.Атамбаев возлагал надежды на то, что меморандум о строительстве Сары-Джазского каскада ГЭС (три станции) Иссык-Кульской области удастся подписать с КНР. Однако, дело не сдвинулось дальше заявленных намерений со стороны властей Кыргызстана. По различным оценкам, реализация этого проекта позволила бы не только экспортировать электричество в Казахстан и Китай, начать добычу редкоземельных металлов, развивать туризм, но и влиять на управление ресурсами важной трансграничной реки.

Примечательно, что в Китае в конце 2019 года в рамках государственно-частного партнерства было достигнуто соглашение о привлечении 1,26 млрд. долл. США для сооружения плотины на реке Аксу высотой 247 метров. То есть Китай начал строительство в СУАР самой высокой в мире речной плотины, что позволит не только создать водохранилище емкостью 1,1 млрд. кубометров, но и построить гидротехнические установки, объем выработки которых составит 1,89 млрд кВт/ч ежегодно. Пока Кыргызстан безуспешно ведет переговоры о строительстве Сары-Джазской (примерно 15 лет) и других ГЭС, Китай планирует за 8 лет завершить строительство вышеназванной плотины, два из которых уже фактически прошли.

Кроме этого Кыргызстан безуспешно пытался привлечь китайские инвестиции в проект строительства Верхне-Нарынского каскада ГЭС. Как видно, многолетние планы кыргызстанских властей получить китайские инвестиции для строительства ГЭС пока не могут реализоваться, хотя Пекин активно декларирует готовность к зеленым проектам.

Однако, как правило, Китай стремится выстраивать «зеленые» проекты со странами другой категории – с более высокими доходами. Согласно Американскому институту предпринимательства China Global Investment Tracker (AEI 2019), с 2014 по 2019 год китайские предприятия инвестировали всего лишь $2,3 млрд в альтернативные источники энергии в восьми странах с низким уровнем дохода и уровнем дохода ниже среднего, тогда как за тот же период китайские фирмы инвестировали $20,9 млрд. в альтернативные источники энергии в странах с высоким доходом и доходом выше среднего.

Общий тренд на «зеленое» финансирование Китая усилился в 2020 году по данным Международного института «зеленых» финансов (IIGF), доля энергоинвестиций в солнечную, ветряную и гидроэнергетику составила 57% (около 11 млрд. долл.), по сравнению с 38% в 2019 году. Говоря о Центральной Азии, в соседнем Казахстане с помощью китайской корпорации была построена Мойнакская ГЭС, ведутся работы по строительству малых ГЭС и ветряных электростанций. За последние четыре года из новых мощностей возобновляемых источников энергии в Казахстане мощностью 1500 мегаватт две трети были построены совместно с китайскими партнерами. В Узбекистане в 2019 году китайская компания завершила строительство новой ГЭС на Туябугизском водохранилище.

Вышеперечисленные кейсы и статистические данные показывают, что пока что зеленое сотрудничество Китая нацелено, прежде всего на более развитые страны, а в Центральной Азии на более стабильные – Казахстан и Узбекистан. И если проекты сооружения больших ГЭС в регионе несут в себе геополитические риски, то строительство малых ГЭС могло бы восполнить пробелы в зеленом сотрудничестве между Бишкеком и Пекином. На сегодня, говоря о «зеленых» проектах во взаимодействии Кыргызстана с Китаем, стороны скорее подвержены «greenwashing» – зеленому пиару, не имеющему ничего общего с реальными действиями по снижению негативного воздействия на окружающую среду.

 «Коричневый след» китайских проектов

В истории двусторонних отношений между Китаем и Кыргызстаном уже есть ряд примеров, когда несоблюдение либо недооценка экологических стандартов и норм привели к ухудшению окружающей среды, приводя к ухудшению имиджа китайских проектов.

Один из резонансных примеров – это модернизация ТЭЦ, которую завершили в 2017 году за счет китайского кредита в $386 млн. Через год после модернизации произошла не только авария, в результате которой столица осталась без тепла в январские морозы, но и последовали коррупционные разоблачения и судебные процессы с участием высокопоставленных чиновников. При этом общественность так и не увидела документ по оценке воздействия модернизации ТЭЦ на окружающую среду (OBOC).

Подобный проект сложно назвать «модернизацией», с учетом того, что часть ТЭЦ до сих пор работает на старом оборудовании, а использование угля нельзя назвать современной мерой, позволяющей сократить выбросы в атмосферу. Как справедливо отмечает профессор Фарход Аминжонов, «попытки обеспечить внутреннее энергопотребление за счет увеличения объемов использования угля практически во всех странах Центральной Азии привели к обострению экологической ситуации».

В течение нескольких лет подряд Бишкек в отопительный период накрывает сильный смог, а по версии сайта AirVisual столица Кыргызстана возглавляла в список самых грязных городов мира. По подсчетам Госагентства охраны окружающей среды, в Кыргызстане около 14% выбросов в атмосферу вредных веществ приходится на ТЭЦ, которая ежегодно сжигает около 1 млн тонн угля – самого «грязного» вида топлива. Согласно данным в отчете «Смог в Бишкеке: мифы и реальность», за последние 6 лет выбросы угля увеличились на 22%. Кроме того, авторы отчета на основе приблизительной количественной оценке основных источников PM 2.5 в Бишкеке, пришли к предположению, что ТЭЦ является вторым по важности источником (после «домашних хозяйств и других зданий, не подключенных к ТЭЦ), вносящим наибольший вклад в антропогенное загрязнение PM 2.5.

Экологический след с китайским контекстом присутствует не только в столице Кыргызстана, но и в других регионах страны. Семь сел в Узгенском районе Ошской области в начале 2019 года оставались без воды по вине китайской угледобывающей компании ОсОО «Цзинь Лун», а также «Эркебек». Как выяснилось, в русле родника складывали отвалы угля, а спустя время вода прорвалась через эти отвалы и грязь попала в реку Зергер. В 2018 году была информация о том, что китайский нефтеперерабатывающий завод в Кара-Балте «Джунда» превышает допустимые нормы по загрязнению городских сточных вод, так как использованная при переработке нефти вода сливается в городскую канализацию. Карабалтинцы неоднократно жаловались на химический запах, который часто появляется в их санузлах. По словам экоактивистки Бермет Борубаевой, «местные жители Кара-Балты заметили, что участились случаи мертворожденных детей. Никто не проводил, наверное, исследование на воздействие онкологических заболеваний у местного населения, но влияние явно присутствует. Получается предприятию это невыгодно, а государственные органы уж тем более не будут инициировать такие масштабные ресурсозатратные исследования».

Экологические вопросы становятся достаточно сильным мобилизующим фактором в КР и может вызвать еще более активный рост антикитайских настроений. В 2019 году около 500 человек в Нарынской области требовали остановить работу китайского предприятия Zhong Ji Mining на месторождении Солтон-Сары. Местные жители жаловались, что их скот гибнет из-за взрывных работ в горах и грязной питьевой воды. Уже в следующем 2020 году из-за массовых протестов был отменен проект строительства индустриального торгово-логистического центра в Ат-Баши с привлечением $280 млн со стороны китайских партнеров.

Это говорит и о том, что экономические выгоды от сотрудничества с Китаем при нарушении экологических норм и деградации экосистем становятся второстепенными и неощутимыми для местного населения.

Экологические «разломы» уже проходят по линии вопросов загрязнения воды, воздуха, нарушения экосистем для ведения скотоводства.

Ухудшает ситуацию то, что государственные меры по решению и регулированию экологической повестки по сей день носят догоняющий характер, то есть до тех пор, пока обстановка не накаляется до предела, обе стороны – руководство компании подрядчика и местные жители оказываются предоставленными самим себе.

Как показывает практика реализации проектов Китаем в рамках «Пояса и пути» и на двустороннем уровне, китайские компании могут не придавать должного значения экологическим стандартам в Центральной Азии. А власти Кыргызстана при слабой нормативно-правовой базе и политической нестабильности не справляются с регулированием экологической составляющей двусторонних проектов.

Ухудшению ситуации в этой сфере способствует кумулятивный эффект с обеих сторон:

- китайская сторона отказывается привлекать неправительственные и общественные организации в процесс оценки и контроля экологических норм;

- стремясь привлечь иностранного инвестора, принимающая сторона подвержена намеренному снижению экологических стандартов. Более того, экологические нормы могут корректироваться для конкретного проекта.

Заключение

«Зеленые» проекты и экологические аспекты сотрудничества остаются на задворках дискурса об экономических выгодах для Кыргызстана и Китая. Власти Кыргызстана в погоне за инвестициями закрывают глаза на экологическую ситуацию, вспоминая о ней лишь во время предвыборных кампаний с целью завоевания электората. Не имея прочной правовой основы для решения этих вопросов, государственные институты не согласовывают свою позицию по вопросам экологии, а коррупция и недальновидность вкупе с нацеленностью Кыргызстана на «коричневые» проекты – все только ухудшает. Подобный фон приводит к негативным экологическим последствиям и даже к срыву запланированных двусторонних проектов. Не выправит ситуацию и вложения Китая в мягкую силу при игнорировании «зеленых» проектов, которые оставаясь на бумаге, служат всего лишь декларативным нарративом для обеих сторон.

Думается, что ни Китай, ни Кыргызстан уже не могут позволить себе игнорировать «зеленые» инвестиции и вопросы экологии с учетом их взаимосвязанности не только с экономикой, политикой и социальными движениями, но и с геополитикой, когда вопрос изменения климата уже могут относить к вопросам безопасности и мировые державы задумываются внедрять пошлины за выбросы. 

Для гармонизации сотрудничества между Кыргызстаном и Китаем сторонам важно уделять особое внимание установлению договорных и институциональных механизмов в сфере охраны окружающей среды, современным экологическим стандартам и требованиям. В этом отношении опыт стран ЕС и США может послужить витриной по продвижению зеленых и экологически чистых решений. Очевидно, что КНР будет стараться придерживаться зеленых решений в сотрудничестве со странами с высоким уровнем экономического развития, однако в отношениях с Кыргызстаном пока что наблюдается огромный вакуум в этом плане. В Кыргызстане до сих пор не выработана собственная повестка в области зеленых проектов, которую, тем не менее, можно и нужно продвигать как на двустороннем, так и на региональном уровне с Китаем. Одним из вариантов улучшения этих вопросов может быть выработка региональных зеленых механизмов и проектов, к примеру, на уровне запущенного китайского формата «С5+1», либо программы «зеленого пояса» ШОС.

Если Китай заинтересован в улучшении имиджа «Пояса и пути», снижении и профилактике синофобии, борьбы с критикой о том, что он экспортирует свою загрязняющую модель в другие страны, то зеленые решения должны перейти от официальных нарративов в реальные проекты не только в развитых, но и в небольших соседних странах.

Источник - https://cabar.asia/ru/stanut-li-kitajskie-investitsii-v-kyrgyzstane-zelenymi